Рабы Парижа - Страница 101

101

— Я не позволю сыну отказаться от этого брака.

— И правильно сделаете, господин герцог, если только вы уверены, что это принесет ему счастье.

— Вот уж это меня меньше всего волнует! Каждый из де Шандосов должен в этот век денежных мешков отставить в сторону все личные чувства и думать только об интересах рода. Поэтому Норберт обязан во что бы то ни стало жениться на этой девушке!

— И как он отнесся к вашему приказу?

Герцог был так возмущен этим дерзким вопросом, что решил не щадить больше Диану.

— Не беспокойтесь, он послушается! Особенно если я представлю ему в истинном свете некоторых особ, которые, пользуясь своим громким именем, охотятся за богатыми мужьями…

Диана побледнела.

— А я, господин герцог, теперь представляю себе в истинном свете некоторых знатных дворян, которые, пользуясь своим громким именем, оскорбляют ни в чем не повинных девушек только за то, что у них есть сердце!

Де Шандос пожал плечами.

— Я терпеть не могу, мадемуазель, когда мне становятся поперек дороги. Я прошу вас одуматься и не мешать мне. Иначе я никогда не прощу вам любовных похождений с моим сыном!

Диана уже готова была пожертвовать всем — честью, самолюбием, всем своим будущим, — лишь бы отомстить этому противному старику, который так хорошо разгадал ее и так долго над ней издевался. Она сбросила маску оскорбленной невинности и с горящими гневом глазами бросила ему прямо в лицо:

— Так знайте же, господин герцог: я поклялась, что Норберт будет моим мужем, — и он им будет, я вам за это ручаюсь! Запирайте его, сколько хотите, но все равно вам не удастся вырвать у него согласие! И только потому, что так хочу я!

Девушка отошла на несколько шагов и, сделав герцогу иронический реверанс, закончила:

— Поберегите, ваша светлость, честь вашего сына, прежде чем пытаться бросить тень на мою репутацию. Помните, что настанет день, когда вам придется назвать меня своей дочерью. До свидания, господин де Шандос!

И она исчезла за поворотом тропинки.

15

Герцог долго посылал вслед Диане самые ужасные про клятия, думая, что остался один.

Но он жестоко ошибался. В кустах, укрывшись за огромным пнем, сидел вездесущий месье Доман.

Адвокат узнал от Франсуазы об участи молодого маркиза и решил поговорить с Дианой.

Он не сомневался, что в замок Совенбург его не пустят, а написать о семейных делах герцога де Шандоса хотя бы строчку он не решился бы ни за какие блага. Оставался только один выход: ждать девушку на известной ему поляне, где она обычно встречалась с Норбертом.

Доман как раз успел к началу сцены, описанной в предыдущей главе.

Он видел и слышал все.

Когда Диана в порыве гнева открыла свое истинное лицо, адвокат понял, что она обязательно придет к нему обсудить дальнейший ход военных действий.

"Очень важно, чтобы она не догадалась, что я тоже был в лесу! Надо опередить ее!" — решил Доман и, прячась от герцога за кустами, со всех ног кинулся домой.

Громкий треск хвороста под ногами убегающего ростовщика заставил де Шандоса прервать поток ругательств и оглядеться.

— Кто тут ходит? — громко крикнул герцог и пошел на шум.

Ответа не последовало.

Если бы Бруно его слушался, старик бы послал пса вдогонку за шпионом.

— Черт возьми! Кто бы это мог быть? Неужели Норберт вырвался из-под стражи?

Де Шандос поспешил в замок.

Там он крикнул первому попавшемуся слуге:

— Где мой сын?

— Наверху, господин герцог,

Только тут старик перевел дух и несколько успокоился.

"Тогда кто же подслушивал нас в лесу?" — подумал он К нему обратился слуга:

— Ваша светлость, я должен вас предупредить, что молодой хозяин в довольно плачевном состоянии.

— Что с ним?

— Ему было угодно попытаться убежать. Жан позвал на помощь и мы вшестером едва удержали господина Норберта.

— Ему не причинили вреда?

— Конечно, нет. Ведь вы же так приказали, ваша светлость. Молодой хозяин кричал, вырываясь, что ему нужно только два часа свободы и что иначе пострадают его честь и вся его последующая жизнь.

"Неужели девчонка права? — думал де Шандос, поднимаясь по лестнице. — Ничего! Сейчас я положу конец всем этим бредням!"

Верный Жан отворил ему камеру сына.

Герцог в изумлении остановился на пороге.

В комнате царил неописуемый беспорядок. Вся мебель была перевернута, а многое из нее — сломано.

На изорванной в клочья постели лежал Норберт, повернувшись лицом к стене.

Несколько слуг горестно разглядывали свою истерзанную одежду.

— Оставьте нас, — приказал герцог.

Слуги вышли.

— Встаньте, Норберт.

Молодой человек повиновался.

Когда он оказался на ногах, отец увидел, что его одежда находится в не меньшем беспорядке, чем все остальное.

— Что это значит, господин маркиз? — сурово спросил старый де Шандос. — Вам недостаточно моих приказаний? Чтобы вы меня не ослушались, к вам должны применять силу?

Норберт не отвечал.

— Я хочу вас спросить, сын мой, чего вы надеетесь добиться своим упрямством? Каковы ваши планы на будущее?

— Желаю оставаться свободным.

— Ваше упрямство показывает, — сказал ему на это отец, — что женщина, которая хотела воспользоваться вашей неопытностью, поощряла в вас гордость и успешно льстила вашему самолюбию, чтобы крепче прибрать вас к рукам.

Герцог помолчал, ожидая какой-то реакции сына, но ничего не дождался и продолжал:

— Я отыскал сегодня эту женщину в Бевронском лесу. Это оказалась Диана де Совенбург.

101