Рабы Парижа - Страница 56

Я наблюдал за ним с каким-то странным чувством. Мне казалось, что между нами возникала какая-то тайная связь. Я вдруг почувствовал, что этот человек станет мне полезен, но вместе с тем я почему-то испугался этого. Я уже собирался уйти, но меня мучило любопытство.

Наконец, незнакомец пришел в себя.

Он схватил перо, написал несколько строк, потом, видимо, остался недоволен написанным, вынул из кармана огниво и сжег лист.

Второе письмо также его не устраивало, как и первое. В сердцах он смял его и положил в карман жилетки.

Третье письмо он начал писать, сначала приготовив черновик. Я наблюдал, как он то мучительно задумывался, то зачеркивал написанное. Было ясно: он не осознает, что с ним и где он. Размахивая руками, он произносил какие-то глухие, отрывочные фразы, будто он был наедине с собой и никто его не мог слышать.

Прочитав еще раз написанное, он остался им доволен. Еще раз переписал и разорвал черновик в мелкие клочья, которые бросил под стол.

Аккуратно запечатав письмо, он позвал слугу:

— Вот вам двадцать франков, — сказал он, — отнесите это письмо по адресу. Ответ принесете мне домой. Вот моя карточка. Поторопитесь…

Слуга быстро скрылся, а незнакомец сразу же поднялся и, расплатившись, ушел.

Что же за драма разворачивалась передо мной? Должно быть, одна из тех мрачных интриг, что потрясают домашнюю жизнь. Этот человек — вероятно, обманутый муж, разорившийся игрок или несчастный отец, которого обесчестил любимый сын.

Меня смущали эти клочки бумаги, что он бросил под стол. Я очень хотел их поднять и узнать, что в них.

Однако я уже говорил вам, что я человек чести, и все мое естество противилось этому.

Наверное, я победил бы это искушение, если бы не появление одного из тех ничтожных существ, которые иногда решают нашу судьбу…

Слуги сновали взад и вперед, из открывшихся дверей потянуло сквозняком. Это вошел один из них. Я решился. Подняв узкую полоску бумаги, прочел слова: "Застрелюсь."

Значит, я не ошибся? Передо мной предстала ужасная загадка, и от меня зависело ее разгадать! Впервые я не мог преодолеть свое навязчивое, гадкое любопытство. Я будто попал в руки неведомой силы и более уже не думал, что делаю…

Слуги не обращали на меня ни малейшего внимания, и я развернул еще два обрывка. На первом было всего два слова: "Стыда и ужаса", на втором: "Сто тысяч франков".

Я замер. Меня мучила жажда узнать секрет. И вот я его почти знаю. Ведь эти три фразы, вернее, обрывки фраз, говорили все!

Подобрав все клочки и составив их воедино, я прочел эту коротенькую записку:

"Шарль, сегодня вечером мне нужны, необходимы сто тысяч франков. Только у тебя я могу их просить, чтобы избежать стыда и ужаса. Можешь ли ты собрать эту сумму через два часа? Смотря по тому, каков будет ответ, я спасен или застрелюсь".

Вы, верно, удивляетесь моей хорошей памяти, маркиз, однако вы должны знать: есть вещи, которые не забываются! Сейчас я будто вижу этот черновик, я могу указать в нем все запятые и все зачеркнутые слова…

Несколько строчек и подпись одного богатого промышленника, весьма известного, почти знаменитого, что пользовался всеобщим уважением. Однако с ним случился один из тех ужасных кризисов, когда разом лишаешься всего — состояния, чести и даже жизни.

Маскаро на минуту остановился: слишком тягостны были для него эти давнишние воспоминания. Никто не осмелился сказать хотя бы слово. Блестящий Круазеноа бросил свою сигару…

— Должен вам сказать, — продолжал Маскаро, — мое открытие меня очень заинтересовало. Я уже не думал о собственном горе, я думал о горе этого незнакомца. Не испытываем ли мы с ним нечто сходное: он страдал из-за ста тысяч франков, я — из-за ста су!

Адская мысль пришла мне в голову. А нельзя ли извлечь выгоду из украденного мною секрета? Мысль вдохновила меня. Поднявшись, я спросил "Парижский адрес-календарь". Выписав адрес промышленника, я ушел. Несчастный жил на улице Шоссе-д' Антен.

С полчаса ходил я мимо прекрасного дома, где он жил. Меня не покидала мысль: что с ним?

Наконец, я решился войти. Слуга в ливрее грубо ответил мне, что господин не примет меня. Сейчас он обедает со своим семейством.

— Ах, если так! — закричал я, — то скажите своему господину, что некий бедняк принес ему тот черновик, что он писал в кафе Лемблена! — Я был так возмущен, что говорил очень резко, и лакей тотчас же повиновался.

Однако он вскоре вернулся и испуганно сказал мне:

— Поторопитесь — господин вас ждет.

Я вошел в обширный кабинет и увидел промышленника с бледным, искаженным лицом. Я растерялся.

— Вы подняли тот черновик, что я разорвал? — спросил он.

Я кивнул и показал лист бумаги, где были наклеены собранные клочки.

— Что вы хотите за это письмо? — произнес он, — я предлагаю вам тысячу франков.

— Клянусь, господа, я вовсе не намерен был продавать этот секрет, мои желания были скромнее. Я хотел сказать этому человеку: "Иной на моем месте, найдя письмо, употребил бы его во зло. Я же возвращаю его вам. Услуга за услугу: одолжите мне пятьдесят — сто франков…"

Однако увидев, как он смотрит на меня, я пришел в ярость и сказал:

Хочу две тысячи франков!

Он открыл ящик и вынул из огромной пачки банковских билетов два. Скомкав их, он бросил их мне прямо в лицо,сказав:

— Возьми, несчастный!

Поль и Круазеноа были настолько потрясены, будто каждый из них получил по кинжалу для совершения убийства.

— Передать вам не могу, — продолжал Маскаро, — что я почувствовал, получив столь незаслуженное оскорбление. Я был способен в эту минуту совершить преступление. Этот человек, что стоял передо мной, в тот миг видел смерть, как никогда, близко. Рядом на бюро лежал каталонский нож, я схватил его и хотел зарезать обидчика.